Мне лет восемь. Я стою на террасе дедушкиной дачи и слушаю, как меня ругают за опоздание к обеду. Как все волновались (целых десять минут!), как все меня искали, как даже (даже!) соседи бегали к пруду. Я стою и чувствую, что никто, абсолютно никто вокруг не понимает, не хочет меня понять. И я совершенно, просто невероятно одинока.
Я запомнила тот день, те эмоции, те слезы, и я дала себе обещание, что никогда не буду такой со своими детьми.
Текст: Марина Будашкаева
Фото: Ксения Натарова
Мне тридцать два года и у меня двое сыновей. Я держу свое обещание. Я уверена, что мне удается быть с обоими принимающей и понимающей мамой. Но тут моя пятилеточка останавливает свою lego-стройку и, проникновенно заглядывая мне в самую душу, таинственным шепотом сообщает: «Мам, ты знаешь, мне кажется, на этой планете меня стали очень редко понимать…».
Я сижу напротив этого маленького, такого любимого мальчика и чувствую себя абсолютной, бесконечной, самой-что-ни-придумаешь идиоткой. Моя родительская самооценка катится вниз, мозг нервно ищет хоть какие-то объяснения и терпит фиаско – я молчу, в надежде продолжения монолога. Но стройка уже возобновлена и мои панические переживания остаются со мной.
После чашки остывшего кофе становится понятно, что я слишком много на себя взяла. Я в очередной раз залезла на чужое поле. Кто сказал, что я должна, а самое главное, могу его всегда понимать? Ему пять с половиной лет и в нем уже столько совершенно его, приобретенного, переработанного, созданного. В этом уже мало нас, его родителей. Да, я все еще несу ответственность за его сон, питание, образ жизни в целом, но в вопросах его коммуникации с миром меня уже нет. Давно нет.
Ответственность. Я все время беру какую-то ответственность там, где меня уже не должно быть. Мне сложно нащупывать ту кристально чистую, почти невидимую, грань, где я должна, где я могу, где я хочу, а где уже совсем не надо. И все это только в моей голове: наслоение личного опыта, личных ожиданий и личного восприятия реальности. А в голове моего сына, в его душе, что-то совершенно свое, конечно, имеющее ко мне отношение, но уже опосредованное.
Ответственность. Как не терять ощущение и понимание того, что вот здесь и сейчас мы просто проживаем наш опыт вместе, а в другом случае – я слишком много на себя взяла? Как вообще понимать, когда и что нужно отпускать? Вечные вопросы из моей головы, на которые нет одного правильного ответа.
Один из немногих светлых маячков в этом темном море поиска смыслов – моя любовь. Банально, но как есть. Я могу не понимать моего сына, я могу быть несогласной или даже очень против, но мне хочется, чтобы он всегда был уверен, что я его люблю и приму любое его решение. Потому что уважаю его выбор. Как я буду жить с этим, когда он решит растянуть себе нос туннелем, нарастить себе третье ухо, или чем там будут заниматься подростки лет через восемь, я не знаю, но буду очень стараться.
Тогда, на даче, я взяла на себя слишком много. Слишком много ненужной ответственности. Я не могу влиять на желание и качество коммуникации с миром моих детей. Я не могу убрать из их жизни чувства грусти, обиды, одиночества. Единственное, что я могу – словом и делом, взглядом и касанием, как угодно сохранять в них чистое ощущение моей любви.
Я допиваю кружку остывшего кофе, откладываю работу до их отбоя и иду в детскую: строить железную дорогу и возить лес. Потому что стройка – это важно и интересно. А мне не хочется пропускать ничего интересного. И это – про мою ответственность перед собой.
